Кость бледная  - Рональд Малфи

– Не понимаю, – сказала Райерсон. – А что с мальчиком?

Старуха обхватила себя руками и задрожала.

– Это не то, о чем нам стоит разговаривать.

– Так дети рассказывают страшные истории о сыне? Не об отце?

– Не стоит нам это обсуждать, – повторила старуха, открыла дверь и вошла в дом, кошки под ее ногами не шелохнулись. – Хорошего дня, мисс Райерсон. Счастливого пути.

Наружная дверь закрылась, а за ней тяжело захлопнулась внутренняя – деревянная. Райерсон услышала, как повернулся замок. В окошке рядом с дверью отодвинулась легкая занавеска, и за стеклом появились три пары кошачьих глаз, глядевшие так, словно обвиняли Джилл в каком-то ужасном преступлении.

Уезжая из Чена-Хиллс, Райерсон чувствовала себя так, словно бежала от чего-то неназываемого.

Дневной свет хлынул артериальным кровотечением. Пол проснулся словно от пинка, его глаза широко распахнулись. Он был разбит, тело казалось скованным. Он вспотел под меховым одеялом, хотя подумал, что ночью жар у него, возможно, спал. И все-таки из носа текло, как из решета, а головная боль никуда не делась, хотя и ослабла, затаилась в задних рядах театра его черепа. Все тело саднило от синяков и ушибов. Но, по крайней мере, он смог сесть на кровати, и ему не казалось при этом, что планета пытается сбросить его в космос.

В хижине он был один. Огонь в пузатой печке сделался тускло-орнжевым, но яркие, словно расплавленное серебро, полосы дневного света пробивались между деревянными рейками противоположной стены.

Пол сосчитал про себя до десяти и сел на покрытых поролоном ящиках. Его ноги дрожали, и было ощущение, что колени могут отказать. Хуже всего было со ступнями. Они казались неуклюжими, тяжеловесными кирпичами, запеленатыми в шкуры, которые были привязаны к лодыжкам длинными кожаными тесемками. Левая ступня особенно болела, когда он надавливал на нее. Пол не мог сказать наверняка, хорошо это или плохо. По крайней мере хоть какая-то чувствительность сохранилась.

Пока он спал, к его импровизированной кровати подкатили чурбак. На нем стоял помятый чайник и жестяная кружка. Пол наполнил кружку водой, выпил ее в два жадных глотка, затем снова наполнил и повторил. Он встал и потянулся, чувствуя напряжение суставов и сухожилий, которое опускалось вниз по ногам. Как далеко он вчера забрел в лесу? Потом он сообразил, что это случилось не вчера, а две или три ночи назад. Так ведь? Он не мог вспомнить, что сказал ему Дэнни, и уж точно не мог полагаться на собственную память. «Меня как будто поезд сбил, – подумал он, и сразу следом: – Где я, черт возьми?»

Он попытался вспомнить, ответил ли Дэнни, когда они перебросились парой слов прошлой ночью, хоть на один его вопрос. Но все без толку. Пол даже не был уверен, что задавал Дэнни вопросы. И прошлой ли ночью это вообще было? Господи, может, это был еще один сон. «Просто ползи обратно на свое „солнце“ и ложись спать». Ему этого хотелось. Смешно, но что-то в нем жаждало вернуться в полубессознательный бред. В той зыбкой паутине все было золотистым.

Пол сделал шаг и поморщился. Левая ступня болела очень нехорошо, но, по крайней мере, хоть что-то в ней было. Правая совсем онемела, и ступать на нее было трудно. Ему вспомнился студент, у которого во время лекции затекла нога, и, когда занятие закончилось, парень встал и сразу же рухнул на пол. Его ступня неестественно вывернулась – перелом. Воспоминание заставило Пола быть осторожнее. Опираясь на ближайшие ящики, он проковылял по комнате, пытаясь получше разобраться в тревожных ощущениях в своих ступнях. Через несколько минут он почувствовал себя настолько уверенно, что добрался до дальнего угла хижины.

«Как же брат прожил здесь целый год?» У задней стенки хижины стоял деревянный стеллаж с покосившимися полками. Все они были забиты разными вещами без всякой системы – несколько банок с жидкостью для розжига рядом с треснувшей кофейной кружкой; катушки шпагата бок о бок с чем-то вроде транзисторного радиоприемника без лицевой панели; коробка оцинкованных гвоздей, и тут же банка кофе «Фолджер»; стаканы и аптечка первой помощи. Пол с тревогой отметил, что одна полка целиком отведена под боеприпасы. Он ничего не понимал в оружии, но, просто взглянув на коробки с патронами, мог сказать, что они были, по крайней мере, двух или трех типов – патроны для ружья, с которым Дэнни ходил прошлой ночью, и для шестизарядного револьвера, замеченного Полом на подушке рядом с клетчатым спальником.

Он бросил взгляд через плечо, но обнаружил, что револьвер пропал. Как и ружье, которое теперь уже не висело на вбитом в стену гвозде. «Как и топор, – заметил он, заглянув в пустой угол. – Он убрал все, что можно использовать как оружие».

Пол почувствовал себя Джеком из сказки, который успешно взобрался по бобовому стеблю и теперь на цыпочках ходил по замку великана. Только это место было полной противоположностью замка – зловонным жилищем морлока. Да и не на облаках Пол находился, а метался на краю света, посреди проклятого заснеженного нигде.

Под полки была задвинута горелка, работавшая на пропане (но без пропана, насколько смог понять Пол), разные инструменты, моющее средство в ярко-оранжевой коробке, металлические губки, несколько длинных рулонов полиэтиленовой пленки, бинокль, небольшой огнетушитель и всякие другие вещи. Кроме того, там лежало нечто, на непрофессиональный взгляд Пола, похожее на ловушки для животных: несколько металлических коробок с захлопывающимися дверцами и два зубастых полумесяца, в которых он распознал медвежьи капканы. Пол опустился на колени и осмотрел один из них. Между проржавевшими железными зубьями виднелся темный мех и что-то похожее на засохшую кровь. Пол встал, удивляясь, в какую галлюцинацию он попал. Когда-то, когда Дэнни после своего выхода из тюрьмы прожил у него несколько коротких месяцев, он питался лишь тем, что можно запихнуть в микроволновку. А теперь он в самом деле охотился ради пропитания? Чушь какая-то.

В боковой стене был пробит дверной проем, завешенный покрывалом из разноцветных кусочков шкур, которое закрепили на чем-то вроде штанги для душевой занавески. Пол отодвинул меховое покрывало и заглянул в небольшой темный закуток, размером не больше той же душевой кабины, почти до потолка забитый нестираной одеждой. От нее разило потом.

– Мама бы гордилась, – произнес он, чувствуя головокружение и слабость.

Пол уже собирался отпустить меховую занавеску обратно, когда заметил странный, похожий на глаз символ, выжженный на дальней стенке. Этот знак был куда более искусным, чем его грубые копии, намалеванные кровью на стенах дома Мэллори или вырезанные в деревянной лачуге у старой шахты. Клеймо было филигранным, а зрачок состоял из двух слегка наклоненных вертикальных линий, которые придавали ему видимость трехмерности.

На секунду Пол почувствовал прилив жара, но он тут же спал, сменившись ледяной тревогой. Он задвинул покрывало из шкур. Огляделся по сторонам в поисках своих ботинок, но не смог их найти. Тем не менее у Дэнни было несколько запасных пар, выстроенных вдоль одной из стен. Пол уселся на свою импровизированную койку и снял меховые обмотки. Под ними оказались толстые шерстяные носки. Провонявшие плесенью, но, по крайней мере, сухие.